Неточные совпадения
Таисья выбежала провожать ее за ворота в одном
сарафане и стояла все время, пока сани спускались к реке, объехали караванную контору и по льду мелькнули
черною точкой на ту сторону, где уползала в лес змеей лесная глухая дорожка.
На улицах и у ворот почти исключительно встречаются одни женщины, в неизменных темно-синих
сарафанах, с пуговицами, идущими до низу, и с
черными миткалевыми платками на головах, закалывающимися у самого подбородка, вследствие чего лицо представляется как бы вставленным в
черную рамку.
На этот крик выбежала баба высокая и плотная, в синем
сарафане, подвязанная
черным платком. Это была сама хозяйка дома, которая вмиг поняла, в чем дело.
Стучали в ворота, Матвей слышал стук, но не отпирал и никого не позвал. Выскочил из амбара весёлый Михайло и, словно козёл, прыгая по лужам, впустил во двор маленького,
чёрного попа и высокого, рыжего дьячка; поп, подбирая рясу, как баба
сарафан, громко ворчал...
По сцене важно разгуливал, нося на левой руке бороду, волшебник Черномор. Его изображал тринадцатилетний горбатый мальчик, сын сапожника-пьяницы. На кресле сидела симпатичная молодая блондинка в шелковом
сарафане с открытыми руками и стучала от холода зубами. Около нее стояла сухощавая, в коричневом платье, повязанная
черным платком старуха, заметно под хмельком, и что-то доказывала молодой жестами.
Крестьянская девка, лет двадцати пяти, в изорванном
сарафане, с распущенными волосами и босиком, шла к ним навстречу. Длинное, худощавое лицо ее до того загорело, что казалось почти
черным; светло-серые глаза сверкали каким-то диким огнем; она озиралась и посматривала во все стороны с беспокойством; то шла скоро, то останавливалась, разговаривала потихоньку сама с собою и вдруг начала хохотать так громко и таким отвратительным образом, что Егор вздрогнул и сказал с приметным ужасом...
Действительно, в дверях показалась высокая бледная девушка, с
черными волосами и большими серыми глазами; она была одета в розовое ситцевое платье, а не в
сарафан, как Фатевна и Феша. Поставив на стол железный поднос, на котором стоял графин с водкой и какая-то закуска, девушка, опустив глаза, неслышными шагами, как тень, вышла из комнаты; Мухоедов послал ей воздушный поцелуй, но девушка не обратила никакого внимания на эту любезность и только хлопнула дверью.
Вот за гробом Насти, вслед за родными, идут с поникшими головами семь женщин. Все в синих крашенинных
сарафанах с
черными рукавами и белыми платками на головах… Впереди выступает главная «плачея» Устинья Клещиха. Хоронят девушку, оттого в руках у ней зеленая ветка, обернутая в красный платок.
Разложил на столе подарки: сукна на шубу,
черный платок драдедамовый, китайки на
сарафан, икры бурак, сахару голову, чаю фунт, своих пчел меду.
— Премудрости Господни! — глубоко вздохнула старушка в темно-синем
сарафане с набойчатыми рукавами, покрытая
черным платком вроспуск. — А ведь сказывают, видят же иные люди ту святыню Божию.
— Господи! Хотя бы часок один в том граде пребыть, посмотреть бы, как живут там блаженные-то… Чать, тоже хозяйствуют?.. Прядут бабы-то там?.. Коровушки-то есть у них?.. — сердечно вздыхая, спрашивала у людей старушка в синем
сарафане и
черном платке.
Ситцевые и кумачные рубахи деревенских парней и разноцветные
сарафаны молодиц и девушек смешались с
черными рясами келейниц…
Вдруг тихими, неслышными шагами вошла Анисья Терентьевна Красноглазиха, в обычном темно-синем
сарафане, в
черной душегрейке, повязанная по голове белым платком в знак похоронной печали, и с толстой книгой под мышкой. Помолилась она перед стоявшею в головах покойника иконой, поклонилась в землю Марку Данилычу, потом отвесила низкий поклон Патапу Максимычу.
Все было ей ново: и невиданная за Волгой
черная, как уголь, земля, и красные либо полосатые поневы вместо темно-синих заволжских
сарафанов, и голое безлесье, что, куда ни посмотри, ни кустика, ни прутика нет.
Глубина молельни, где
чернели платки и
сарафаны женщин, уходила вправо, и туда Теркину неудобно было смотреть, не оборачиваясь, чего он не хотел делать…
Княжна полулежала, облокотивши голову на левую руку, а перед ней, на низкой скамейке, сидела ее любимица, знакомая уже нам чернобровая и круглолицая Таня. Тот же, как и днем, кумачный
сарафан стягивал ее роскошные формы, длинная
черная коса была небрежно закинута на правое плечо и змеей ползла по высокой груди.
Перед ним, как из земли, выросла стройная, высокая девушка; богатый
сарафан стягивал ее роскошные формы,
черная как смоль коса толстым жгутом падала через левое плечо на высокую, колыхавшуюся от волнения грудь, большие темные глаза смотрели на него из-под длинных густых ресниц с мольбой, доверием и каким-то необычайным, в душу проникающим блеском.
Не успел оглядеться, как услышал сильнейший храп. Кто-то рядом отдыхал в час полуденный. Богатырские звуки неслись из соседней горенки, куда вела растворчатая, сильно покоробленная и не очень плотно затворявшаяся дверь. Она была заперта
черным, репчатым замком [
Черный, то есть железный висячий замок. Репчатый — наподобие сплюснутого шара, репой.], на двух кольцах. Вошла здоровенная девка в засаленном темно-синем, китаечном
сарафане, пестром ситцевом переднике и сильно поношенном шелковом платке на голове.